Что думаете-на снижение возраста "посадки" н/л

[Юлия Скаренко]

Вину признаю, больше не буду!

[Алексей Резник]

Принято

[Миклина Анастасия]

В 2007 или 2008 году, точно не помню, в Краснодаре прошел съезд или конгресс девиантологов. Были специалисты из Москвы, Питера, дальнего зарубежья. Все, как один, эксперты высказали мнение о том, что основа профилактики - позитивный, эффективно организованный досуг + полезная занятость. Норвежцы считают, что основной фактор, влияющий на противоправное поведение подростков - уровень образования. У немцев - подростками занимается криминальная полиция совместно с социальными службами, в Новой зеландии - в основе работы с несовершеннолетними-правонарушителями стоит совет семьи племен маори и т.п.


Хотела бы я побывать на таком съезде или конгрессе. Я думаю, что там много полезной информации можно подчеркнуть для себя и в дальнейшем использовать ее в работе.

[Миклина Анастасия]

А вот что лучше - так это ГРАМОТНАЯ молодежная политика на всех уровнях. Постоянное методичное прививание "правильных" ценностей сделает больше, гораздо больше, чем двухлетний срок за кражу.

Абсолютно верно. Я с Вами полностью согласна. Для этого нужно "наших" ребят "вселять" в нормальные компании, которые видят смысл в "правильной" жизни и могут донести его до других при помощи своего энтузиазма и патриотизма. Пусть это будут волонтеры или творческие группы, главное, чтобы у этих детей были цели. Просто до "наших" ребят нужно все по-другому доносить... потому что их родители в свое время это не сделали... в таком возрасте нам привить им будет трудно что-либо! А заинтересовать путем примера окружающих людей - вполне реально!

[Юлия Скаренко]

...нужно "наших" ребят "вселять" в нормальные компании, которые видят смысл в "правильной" жизни и могут донести его до других при помощи своего энтузиазма и патриотизма. Пусть это будут волонтеры или творческие группы, главное, чтобы у этих детей были цели. Просто до "наших" ребят нужно все по-другому доносить... потому что их родители в свое время это не сделали... в таком возрасте нам привить им будет трудно что-либо! А заинтересовать путем примера окружающих людей - вполне реально!

Вот это точно!

[Алексей Феклушкин]

Абсолютно верно. Я с Вами полностью согласна. Для этого нужно "наших" ребят "вселять" в нормальные компании, которые видят смысл в "правильной" жизни и могут донести его до других при помощи своего энтузиазма и патриотизма. Пусть это будут волонтеры или творческие группы, главное, чтобы у этих детей были цели. Просто до "наших" ребят нужно все по-другому доносить... потому что их родители в свое время это не сделали... в таком возрасте нам привить им будет трудно что-либо! А заинтересовать путем примера окружающих людей - вполне реально!

И я с Вами согласен! Заинтересовать - это превосходная идея. Только проблема в том, где отыскать специалистов " с горящими глазами" и т.п. Здесь уже было сказано одно правильное мнение - как до дела доходит, так все глаза в пол.

В каком бы возрасте ребенка не отправляли в спец. учреждение, он в любом случае возвращается как "отсидевший"... Именно так его воспринимает окружение сверстников. И ему проще всего не пытаться наладить контакт с положительными лицами, а общаться с такими же, что в итоге приводит к рецидиву или совершению иных преступных деяний.

А вот тут позволю себе не согласиться. Выходит наоборот на практике. 12-летнего подростка отправили в спец.учреждение, через год он вернулся в свою школу героем! "да мой друг сидел!!!" - примерно так это звучало из уст его сверстников. Так что ето - еще одна причина "не допустить"...

[Миклина Анастасия]

А вот тут позволю себе не согласиться. Выходит наоборот на практике. 12-летнего подростка отправили в спец.учреждение, через год он вернулся в свою школу героем! "да мой друг сидел!!!" - примерно так это звучало из уст его сверстников. Так что ето - еще одна причина "не допустить"...

Возможно я не совсем точно донесла свои мысли. Я общими словами написала, но смысл один и тот же. Нормальные дети из благополучных семей так не скажут в большинстве случаев. Говорят так сверстники из "не хороших" компаний, для которых "отсидевшие" люди являются авторитетами. И вот как раз в общении с ними настоящая проблема развивается дальше, потому что "нашим" хочется таким образом самоутвердится в своей компании. Для остальных он "герой" не в лучшем смысле этого слова... Это не предположения, а наблюдения из личной практики. Я достаточно внимательно отношусь к "нашим" ребятам и стараюсь им чем-то помочь. Все случаи индивидуальны, но чаще всего именно так и бывает.

[Алексей Феклушкин]

Я прошу прощения, если я не так выразился...
В большей степени я с Вами согласен. Просто в 7-8 классе дети еще слабо отдают себе отчет, с кем "можно" общаться, а кто "плохому научит". Это один из последних наших примеров. В классе больше никто пока не привлекался (ни дети, ни родители за детей), но ребенок, о котором идет речь "попробовал нечто новое" и, вкупе с бандитскими сериалами по ТВ, они думают, что это интересно. Тем самым вовлекаются в этот вопрос и начинают его "уважать" (по-своему).

Немного отвлекаясь от темы. Девочка несколько раз оставалась на второй год, переходила в разные школы. Сейчас ей 14, она учится в 6-м классе. Пришла однажды в школу и в красках описала одноклассникам все плюсы "ВЗРОСЛОЙ" жизни. Такого шока у детей давно не было. А теперь представьте КАК заинтересовались 10-11-летние дети!

Ситуации разные, но принцип донесения информации, а главное, "вовлечение в ситуацию" остальных детей - похожи. Как девочка, "вкусившая взрослой жизни" - авторитет для одноклассников, так и мальчик, "вернувшийся из мест..." - такой же авторитет. То, что по его и по ее стопам пойдут далеко не все - я с Вами согласен, там родительское воспитание сыграет свою роль. Но то, что эти двое - "гости из будущего" для сверстников - это факт.

[Миклина Анастасия]

Только проблема в том, где отыскать специалистов " с горящими глазами" и т.п. Здесь уже было сказано одно правильное мнение - как до дела доходит, так все глаза в пол.

Если ищешь, то всегда найдешь!!!
Есть такие люди всегда и везде.

Опять же, пример:
у нас в ст.Новотитаровской есть прекрасная женщина, которая на добровольных началах ведет клуб по месту жительства, где ребята занимаются театральной деятельностью. Так вот, она умеет их так привлечь так, что они сами туда бегут на репетиции и занятия, она в них видит своих детей и относится к ним так же, а им это необходимо... Я сама не раз приезжала на их представления и была приятно удивлена. Им никто не помогает, все делают самостоятельно, в том числе и оформление с костюмами. Ребята как братья и сестры себя ведут, сопереживают, подсказывают и помогают. И возраст от 12 до 20 лет. Старшие учат младших. Они просто стали нужными кому-то. И спасибо ей огромное, что она это делает... делает ПРОСТО ТАК, чтобы помочь...
в ст.Динской военно-патриотический клуб "Феникс" собирает в себе не малое количество народу. И тут так же... "наши" ребята бегут туда и занимаются интересным для них делом. Руководитель - подполковник в отставке, замечательный человек... творит с ними чудеса... он для многих там тренер, учитель и практически отец,... который отругает, где нужно... похвалит и поощрит за заслуги... научит и подскажет всегда и во всем. И несколько раз в месяц он устраивает с ними чаепитие... Знаете, как интересно! На гитаре играют, песни поют патриотические, разговаривают... Он им про службу рассказывает, слушают молча сидят. Любят и уважают, и есть результаты свои.
И это далеко не все примеры.

Я могу очень долго вам писать и рассказывать о таких людях в нашем районе. Мало того, это не только у нас тут есть такие специалисты "с горящими глазами". Я в Динском районе меньше 3 лет живу, приехала сюда с республики Коми и могу уверенно сказать, что и там есть такие люди, которые стараются вытащить "наших" ребят и помочь им. Хотя там совершенно по-другому настроена работа и все не так, как здесь... Два разных мира, но с одними проблемами.

Я считаю, что главное - это самим захотеть, нам захотеть и построить эту работу с другими заинтересованными людьми так, чтобы были результаты. А если в поле зрения нет таких специалистов, то наша задача найти или заинтересовать. для этого мы и работаем в таком направлении.

[Миклина Анастасия]

Ситуации разные, но принцип донесения информации, а главное, "вовлечение в ситуацию" остальных детей - похожи. Как девочка, "вкусившая взрослой жизни" - авторитет для одноклассников, так и мальчик, "вернувшийся из мест..." - такой же авторитет. То, что по его и по ее стопам пойдут далеко не все - я с Вами согласен, там родительское воспитание сыграет свою роль. Но то, что эти двое - "гости из будущего" для сверстников - это факт.

Да, дети сейчас ведомые... и не боятся ничего... это точно. Ну, значит нужно работать с этой девочкой и с этим мальчиком так, чтобы они понимали, что ничего прекрасного нет в том, чем они занимались... и лучше не распространяться об этом, дабы сделать свое будущее чуточку лучше... Соц.педагоги в школе есть для этого и психологи. Специалистов с различных ведомств в классы приглашают с интересными рассказами о плохом и хорошем. Задача школы и наша задача поменять не верные детские понятия об авторитетности, донести истинный смысл лидерства и способы его приобретения как статуса в обществе.

[Владимир Сергеевич]

Интересное мнение д.юн.профессора Гилинского Я.И. я увидел..СМ..и учтите -статья еще не опубликована..автор это подчеркивает..
Еще один законопроект, который вызывает у меня резкое неприятие. Позволю себе предложить кусок из моей неопубликованной пока статьи:

«С какого возраста можно привлекать
к уголовной ответственности?

Депутаты Госдумы Российской Федерации начали разработку законопроекта, предусматривающего снижение возраста наступления уголовной ответственности. За наиболее тяжкие преступления (убийство, изнасилование, кража, похищение людей и др.) предлагается снизить возраст уголовной ответственности с 14 лет до 12. За остальные преступления предполагается привлекать к уголовной ответственности с 14 лет. Между тем, в настоящее время возраст уголовной ответственности установлен как общее правило с 16 лет, а за ряд тяжких преступлений – с 14 (ст. 20 УК РФ).
Более того, если по действующему закону максимальный срок лишения свободы для несовершеннолетних составляет десять лет, то разрабатываемый законопроект предусматривает для несовершеннолетних возможность пожизненного заключения по некоторым составам преступлений.
Инициаторы и сторонники снижения возраста уголовной ответственности ссылаются на акселерацию современных подростков, значительное количество тяжких деяний, совершаемых подростками, не достигшими, по действующему законодательству, возраста уголовной ответственности, а также на примеры других стран. Так, в Индии, Ирландии, Сингапуре возраст уголовной ответственности наступает с семи лет. В США, Австралии, Великобритании и Швейцарии — с десяти лет. Уголовная ответственность с 13 лет предусмотрена во Франции, с 14 — в Германии и Японии, в других странах Евросоюза — от 13 до 18 лет.
Не удивительно, что мнение политиков, юристов резко разошлись в оценке законопроекта. Не занимаясь анализом многочисленных за последнее время высказываний «за» и «против», ограничимся изложением своих позиций.
Начнем с такого простого факта, что сторонники снижения возраста уголовной ответственности мыслят, мягко говоря, не гуманно. И 14 лет – возраст далеко не зрелого человека. Посмотрите на двенадцатилетних ребят – это, как правило, дети и представить их нахождение в местах лишения свободы само по себе страшновато. Тем более для тех, кто имеют представление об условиях и нравах современных российских «воспитательных колоний», в которых отбывают наказание несовершеннолетние, осужденные к лишению свободы (п.3 ст.58 УК РФ). Многочисленные публикации и рассказы очевидцев свидетельствуют о том, что условия отбывания наказания в воспитательных колониях по ряду показателей тяжелее, чем в колониях для взрослых. Объясняется это, в частности, тем, что от подростковой жестокости страдают сами соосужденные. Они испытывают двойной пресс: со стороны сотрудников пенитенциарного учреждения и от чрезвычайной жестокости самих заключенных (печально знаменитая «прописка» и др.) [1, 4, 5]. Поэтому многие осужденные несовершеннолетние умоляют направить их для отбытия наказания во взрослые колонии, что запрещено законом.
Далее, действующее уголовное законодательство вполне справедливо исходит из того, что и в 14-16 лет можно быть не вполне психологически созревшим человеком. Именно поэтому ч.3 ст. 20 УК РФ предусматривает, что даже «если несовершеннолетний достиг возраста [уголовной ответственности], но вследствие отставания в психическом развитии… во время совершения общественно опасного деяния не мог в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими, он не подлежит уголовной ответственности». Что же говорить о 12-13-летних, чья психика, при всей ее возможной «испорченности», явно не позволяет говорить о «в полной мере» осознании характера, общественной опасности своих действий и умении руководить ими.
Нам говорят о том, что самые тяжкие деяния – убийства, причинение тяжкого вреда здоровью и даже изнасилования — совершаются иногда лицами, моложе 14 лет. Да, это факт. Но, во-первых, таких случаев в масштабе страны не так уж много. Во-вторых, известны случаи, когда, например, убийства совершаются 9-11-летними подростками (в частности, несколько лет тому назад в Санкт-Петербурге). Почему бы не предложить тогда снижение возраста уголовной ответственности до 11, 10, 9, 8 лет?
В-третьих, – и это, пожалуй, самое существенное – инициаторы обсуждаемого законопроекта забывают, что российское законодательство предусмотрело случаи ответственности за совершение общественно опасных деяний лицами, моложе 14 лет. Я имею в виду Федеральный Закон от 24 июня 1999 г. N 120 «Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних» (с изменениями от 13 января 2001 г.). Этим законом предусмотрено, что в учебно-воспитательные учреждения закрытого типа могут быть помещены по постановлению судьи несовершеннолетние в возрасте от одиннадцати до восемнадцати лет, если они: 1) не подлежат уголовной ответственности в связи с тем, что к моменту совершения общественно опасного деяния не достигли возраста, с которого наступает уголовная ответственность; или 2) достигли возраста, предусмотренного частями первой или второй статьи 20 УК РФ, и не подлежат уголовной ответственности в связи с тем, что вследствие отставания в психическом развитии, не связанного с психическим расстройством, во время совершения общественно опасного деяния не могли в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими (п.п. 3, 4 ст. 15 ФЗ). А за более мелкие правонарушения несовершеннолетние могут помещаться в специальные учебно-воспитательные учреждения открытого типа с восьмилетнего возраста (п.п. 1, 2 ст. 15 ФЗ)!
Учебно-воспитательные учреждения закрытого типа представляют, по сути, как раз места содержания с 11-летнего возраста подростков, совершивших те тяжкие преступления, которые сейчас так озаботили инициаторов снижения возраста уголовной ответственности. Но эти учреждения, в отличие от воспитательных колоний, находятся в ведении органов управления образованием, а не Федеральной службы исполнения наказания (ФСИН) Министерства юстиции РФ, и соответственно обеспечены необходимым педагогическим, психологическим персоналом.
Здесь пора перейти к доводам «а в Индии, Ирландии, Сингапуре возраст уголовной ответственности наступает с семи лет, в США, Австралии, Великобритании и Швейцарии — с десяти лет». Во-первых, далеко не весь опыт названных и иных зарубежных государств заслуживает одобрения. Так, я, как и многие коллеги, категорически против смертной казни, применяемой во многих штатах США. Во-вторых, в Бельгии, например, уголовная ответственность наступает с 18 лет. Может быть, взять пример с Бельгии? В-третьих, мы, как правило, недостаточно знаем, как фактически, на практике обеспечена реализация уголовной ответственности таких 7-10-летних подростков в вышеперечисленных странах. Мне довелось побывать во многих пенитенциарных учреждениях Германии и Финляндии, Ирландии и США, Венгрии и Польши, Эстонии и Южной Кореи. И вот, что меня поразило в США. Условия содержания взрослых заключенных оставляют желать лучшего. В нью-йоркской тюрьме ее обитатели находятся за решеткой и стеклом, под постоянным наблюдением офицеров, что несколько напоминает зоопарк, да простят мне американские коллеги такое сравнение. Но в том же Нью-Йорке я был в Коррекционном центре для несовершеннолетних правонарушителей. Небо и земля! Прекрасно оборудованный Центр с умными молодыми педагогами, вокруг которых крутятся мальчишки и девчонки с горящими глазами, увлеченные тем, что им рассказывают и показывают взрослые. И возможность самим подросткам рисовать, петь, конструировать, заниматься спортом.
В большинстве из упомянутых стран сложилась систем ювенальной юстиции (juvenal justice), служба пробации (probation service), которые отсутствуют в современной России. Уже поэтому трудно сравнивать возможные последствия снижения возраста уголовной ответственности в различных странах.
Наконец, самое главное. Общество имеет не только тех правителей, которых заслуживает, но и преступников, которых заслуживает. Много лет тому назад Г. Манхейм заметил: «Каждое общество обладает таким типом преступности и преступников, которые соответствуют его культурным, моральным, социальным, религиозным и экономическим условиям» [13, p. 422]. Я, правда, экономические условия поставил бы на первое место. Современная «культуральная криминология» хорошо показывает, как и преступность, и органы и методы социального контроля над ней – суть порождение культуры общества [11, 12]. Под культурой в широком смысле понимается способ жизнедеятельности общественного человека [6]. Поэтому культура включает как высшие достижения науки, искусства, техники, так и худшие проявления жизнедеятельности – преступность, коррупцию, терроризм, наркотизм и т.п.
Катастрофическое социально-экономическое неравенство в России; бедность и нищета значительной доли населения; репрессивное сознание и традиционные методы «воспитания» с помощью физических наказаний; алкоголизация населения (по официальным данным, душевое потребление абсолютного алкоголя в России составляет 18 л в год – первое место в мире с огромным опережением всех других стран); тотальная коррупция; слияние организованной преступности с «правоохранительными» органами и местными органами власти (так называемый «Кущевский феномен», распространенный на всех регионах) – все это служит экономической, социальной базой высокой агрессивности и насилия в обществе [2, 3]. При этих условиях никакое снижение возраста уголовной ответственности, никакое усиление уголовной репрессии не снизит уровень тяжких преступлений, как со стороны подростков, так и взрослых членов общества. Скорее – наоборот, о чем свидетельствуют результаты многочисленных исследований в отечественной и зарубежной криминологии.
Поэтому реальный путь сокращения преступности, алкоголизации, наркотизации подростков – сокращение социально-экономического неравенства, обеспечение реальных возможностей подросткам и молодежи самоутверждаться в позитивной, творческой активности, организация разумного досуга, доступного для детей и подростков из малообеспеченных семей и т.п.».

[Виткалова Татьяна]

Уважамые коллеги, присоединяюсь к обсуждению. Я против снижения возраста, но это не решит проблему.Необходимо менять в корне государственную политику в вопросах предупреждения детской преступности и безнадзорности, и к тому же необходимо во всех субъектах ввести ювенальную юстицию и только тогда когда она будет работать, через определенное время можно будет сделать анализ ситуации, причин и условий совершения нес-ми преступлений, и только тогда говорить о снижении возраста уголовно отвественности.А не так с плеча рубить.

[Юлия Скаренко]

Необходимо менять в корне государственную политику в вопросах предупреждения детской преступности и безнадзорности, и к тому же необходимо во всех субъектах ввести ювенальную юстицию.

Это очень дорогостоящие проекты, как ни прискорбно сознавать, но вряд ли это будет претворяться в жизнь Скорее всего опять введут какие-нибудь полумеры и на этом все. А что касается статьи профессора Гилинского Я.И., то я бы подписалась под каждой строчкой.

[Владимир Сергеевич]

Вот еще нашел.. и предлагаю Вам..интересное на мой взгляд -

Медиатор
Знаменитый криминолог призывает пересмотреть наши представления о правосудии

Профессор Нильс Кристи — культовая фигура в мире права. Многие годы он был директором норвежского Института криминологии и уголовного права, президентом Скандинавского совета по криминологии. Благодаря его идеям во многих странах правосудие становилось более гуманным. В России сейчас тоже пытаются смягчить уголовное законодательство. Происходит это отчасти под влиянием Нильса Кристи, благо он часто приезжает к нам в страну, где ему удается очаровывать и ершистых правозащитников, и суровых прокуроров.
Андрей Константинов
поделиться:
11 мая 2011, №18 (196)

Он всегда начинает выступление с отказа от микрофона.

— Я не прогрессивный человек. Я думаю, что ответы на многие наши вопросы находятся позади нас, в прошлом, — с виноватой улыбкой говорит профессор Кристи.

Слово «прогресс» он произносит со вздохом. Вскоре я понимаю почему: для него это понятие слишком тесно связано с постоянным, из года в год ростом численности населения тюрем.

— Когда откуда-то уходит дух соседства, туда входит полиция. — Нильс Кристи говорит с нами очень ясно и просто, как с детьми. — Люди теперь часто переезжают с места на место и не знают своего окружения. Это заставляет в урегулировании конфликтов опираться на полицейские меры. В маленьком сообществе гораздо больше возможностей встречаться, договариваться, замечать друг друга. Очень важно, чтобы люди знали своих соседей, были связаны со своим окружением. Мне гораздо больше нравится соседский контроль, чем полицейский…

Я ловлю себя на том, что при словах «маленькое сообщество» мне почему-то сразу представляется какая-то усредненная «станица Кущевская». Не знаю, что хуже — соседи или полиция. И, оказывается, не я один.

— В России очень плохая ситуация с доверием людей друг к другу, — говорит Кристи. — По статистике она находится где-то в самом низу списка. Ваши трудности с самоуправлением, неспособность людей организовать свою жизнь без указаний сверху — это все связано со взаимным недоверием. Если бы у меня была еще одна жизнь, я бы переехал в Россию и убеждал бы людей доверять друг другу.

Он и так часто здесь бывает и со страстью убеждает, несмотря на свои 83 года.

— Кстати, единственный раз, когда на меня напали, был здесь: меня ограбили прямо на Невском проспекте, — радостно рассказывает профессор. — Я, конечно, разозлился тогда, но думаю, если бы мы познакомились с этим вором, оказалось бы, что это тоже вполне нормальный человек.

Вот так, приезжает и учит нас, как жить. То ли русофил, то ли русофоб — похоже, и то и другое одновременно, как и мы сами.

— Я его переводила и в президентском совете, и в Думе, и в колониях, — рассказывает Мария Арман, переводчик Нильса Кристи. — Помню, как-то в большой камере женщин-рецидивисток он сказал: «Здесь сидит больше женщин, чем во всей Норвегии». Он находит подход к самым разным людям, и люди меняются после встречи с ним. Он очень глубоко знает реальную жизнь. Я живу в своих страхах и пристрастиях, а он — в общечеловеческом.

Старик нордической внешности с весело искрящимися глазами приехал из прогрессивно-либеральной Норвегии проповедовать нам ценности общины и традиции. У нас полиция всего несколько недель как существует, а он говорит, что она нужна лишь в обществе чужих друг другу людей, а свои как-нибудь сами разберутся.

Наивный идеалист, еще один скандинавский сказочник. И сколько людей охмурил! К нему, словно к гуру, по очереди обращаются профессор юриспруденции, глава подмосковной комиссии по делам несовершеннолетних, представитель белорусского МВД. Зал полон его поклонниками — юристами, психологами, социальными работниками…

Кристи — знаменитость. Может, и идеалист, но, говорят, это во многом благодаря именно его усилиям преступность в Скандинавских странах на порядок ниже нашей. В Норвегии всего три с половиной тысячи заключенных, да и те как-то уж очень либерально сидят. Во многих тюрьмах их отпускают днем на работу и даже на учебу в университет, а вечером они сами возвращаются. Заключенные должны быть готовы к свободе, должны найти себе дело по вкусу. Отсидевшим большую часть срока даже положены отпуска. Ведь главная задача скандинавской тюрьмы — ресоциализация, возвращение преступника в общество в качестве нормального человека, а вовсе не наказание.

Но разве бандит не должен бояться тюрьмы? И почему простые труженики не требуют покарать злодеев? Хитрым скандинавам, может, и хочется покарать, но, видимо, еще сильнее хочется, чтобы у них было как можно меньше тюрем.

А чего больше хочется нам?

Тюрьма как зеркало

От тюрьмы у нас не зарекаются: по данным Центра содействия реформе уголовного правосудия, каждый четвертый взрослый мужчина в России имеет тюремный опыт.

— Вы — страна, которая осуждает больше людей в пропорции к общему числу населения, чем любая другая нация в мире, за исключением американцев. В США 743 заключенных на 100 тысяч населения, у вас — 577. В России сидят в тюрьме 820 тысяч человек, в Штатах — больше двух миллионов. А в соседней Канаде совсем другой подход к наказаниям, уровень заключенных там такой же, как в самых культурных странах Европы.

Кристи на память приводит статистику разных стран. Для него эти цифры отражают уровень культуры государства. Россия и Норвегия на разных концах этого списка. Зачем же нам нужна целая армия заключенных, которая стоит государству огромных денег и заражает все общество неизлечимым туберкулезом и криминальным сознанием?

— Вы выбрали именно такой подход к решению проблем, возникающих при переходе от маленьких сообществ, где все друг друга знают, к большому сообществу, где все чужие друг другу, — объясняет Кристи. — Решать социальные проблемы, сажая людей в тюрьмы, — это старая русская традиция, окрепшая задолго до Советского Союза. Разве вы так уж отличаетесь от ваших соседей — финнов? Поверьте, они похожи на вас. Они тоже наследовали традиции царской России и до 60-х годов прошлого века у них был близкий к вашему уровень тюремного населения. Им это казалось естественным: холодно, пьют много, вокруг леса, народ дикий. Но им очень хотелось стать настоящими скандинавами.

Кристи очень гордится тем, что в свое время обратил внимание финнов на гигантское количество заключенных:

— Тогда, в начале 60-х, международной статистики не существовало. Я ездил по разным странам и собирал ее. И когда я на заседании Ассоциации уголовного права в Хельсинки выступил с такой речью, они были поражены, страшно всполошились и всего за несколько лет догнали другие Скандинавские страны, уменьшив тюремное население раз в пять. Поймите, такой вещи, как преступление, не существует. О чем в действительности говорит ваш уровень преступности, так это о вашей социальной культуре и о способах, которыми вы привыкли решать социальные проблемы.

— И какие же проблемы мы решаем, отправляя людей в тюрьмы?

— Тюрьма — это место для тех, кого общество выпихивает из своих рядов. Кто обычно попадает в тюрьмы? Это же почти всегда бедняки. Сильное имущественное расслоение ведет к очень большому напряжению в обществе. Социальные контрасты, безобразно богатые люди — это очень плохо для контроля над преступностью. Причем плохо всем. Преодоление гигантской дистанции между верхами и низами нужно не только бедным, но и богатым. Здоровье отдельных людей, средняя продолжительность жизни, количество заключенных, моральный климат общества, жестокость людей — все это напрямую связано с тем, насколько велик разрыв между богатыми и бедными.

— Разве в США много бедных?

— Конечно, там много очень богатых и много бедняков, особенно черных, которые наполняют тюрьмы, и большинство из них попадают туда из-за какой-нибудь ерунды вроде марихуаны или драки. Ситуация с марихуаной вообще постыдная, она подобна запрету противозачаточных средств католической церковью. Сейчас они постепенно приходят к тому, что запрет марихуаны себя не оправдал.

— У нас тоже огромное число людей сидят за наркотики, в том числе просто за хранение и употребление.

— Уголовное преследование наркоманов — это сумасшествие и нарушение прав человека. Мы много сражались, чтобы изменить антинаркотическое уголовное законодательство, провели ряд больших конференций. Мы должны регулировать оборот наркотиков, и очень жестко, но это вовсе не значит, что мы должны сажать потребителей в тюрьму…

Где кончается скамья подсудимых

Преступления не существует.

Наказание безнравственно.

Как может профессор криминологии говорить такое?

— Некоторые из моих коллег тоже очень на меня злы за эти утверждения, — с явным удовольствием говорит Кристи. — Но от страны к стране, из эпохи в эпоху понятие о том, что преступно, а что нет, меняется. Если мы обсуждаем плохой поступок, нам приходят в голову разные способы справиться с его последствиями: можно обсудить произошедшее, виновный может попытаться возместить ущерб, возможно, удастся достичь примирения с пострадавшими. А если мы рассматриваем это же деяние как преступление, остается лишь наказать преступника.

Нильс Кристи начал беспокоить советских людей своими странными идеями еще в 1985 году, когда вышла книга «Пределы наказания». На самом деле она называлась «Пределы боли», но издатели сочли, что русский читатель решит: «боль» — это про медицину. В книжке очень доходчиво объяснялось, что наказание — это и есть причинение боли. По Кристи, судья — это тот, кому выдан мандат причинять боль. А профессора уголовного права должны именоваться «профессорами права причинять боль». У него свой метод проверять суть явлений: называть сложные вещи простыми словами.

С тех пор он часто наведывается в Россию. Мы продолжаем «мочить в сортирах» своих «ублюдков», а он продолжает повторять:

— Общество стремится уменьшить страдания и для этого прибегает к наказанию. Но наказать — это и значит причинить человеку побольше страдания, в этом цель и смысл наказания. Должно ли порядочное общество воздавать за дурное деяние той же монетой?

— Вы говорите как проповедник…

— Я не религиозный человек и не хожу в церковь. Я говорю о простейших, понятных всем ценностях, просто исходя из своего жизненного опыта. Мы должны уменьшить страдания.

«Не бывает злых людей»

— Я лично знаю очень много убийц, но никогда не встречал монстров.

Хочется сразу выкрикнуть: «А что вы будете делать, если встретите в темном переулке одного из этих убийц и грабителей, которых защищаете?»

— Моя жена Хедда — она тоже криминолог — десять лет потратила на изучение одного отчаянного рецидивиста. Его считали чуть ли не самым опасным человеком в Норвегии, настоящим чудовищем. Он был из бродяг — цыган, кажется. После очередного срока за убийство — у нас они сравнительно короткие — он выходил и тут же убивал кого-то снова. Но потом он встретился с Хеддой, которая пыталась понять, почему он так поступает. Его привели два охранника, он был закован по рукам и ногам — так его боялись. Они много общались, а когда его отпустили, Хедда ездила к нему, останавливалась в его доме на ночь. Ее спрашивали: «Вы не боитесь?» Она отвечала: «Нет, наоборот, если что случится, он меня защитит». Может быть, впервые в его взрослой жизни к нему кто-то отнесся по-человечески. И он перестал совершать преступления.

Такая вот идиллия. А если бы он ее убил? Может, все-таки лучше сажать за убийство на всю жизнь — и нет проблемы? Это же справедливо: око за око. Правда, я слышал, что этот древнеарамейский принцип означает не то, что вас надо лишить зрения, если вы лишили зрения кого-то, а то, что вы должны стать поводырем. Нильс между тем все хвалится своими знакомствами:

— У меня много друзей с нехорошим прошлым, но если бы они были здесь, я не стал бы их вам представлять: вот этот — грабитель, а этот — убийца. Чтобы уменьшить число злодеяний, вместо навешивания этих ярлыков мы должны рассказывать истории их жизни, понять их.

— Что же, злодеев не существует?

— Существуют, конечно, мерзкие поступки, гнусные человеческие черты. Но нет злых людей.

Просто какой-то булгаковский Иешуа. Для него каждый — «добрый человек».

— Но бывают же хрестоматийные подонки — те же нацистские преступники?

— Если вы превращаете нацистов в чудовищ, это простое и понятное объяснение концентрационных лагерей, но это и шаг к ним: ведь чудовища должны сидеть в концлагерях или их подобии. Но если вы видите каждого из них как одного из нас, тогда перед вами встает совсем другой вопрос: что за система заставляет людей создавать концентрационные лагеря?

С концлагерей все и началось. В 1949 году юный Нильс, учившийся на социолога, по просьбе своего профессора беседовал с бывшими охранниками концлагеря — норвежцами, работавшими на фашистов и нередко убивавших сидевших под их присмотром сербов. Его заинтересовало, чем охранники, жестоко обходившиеся с заключенными, отличались от тех, кто не принимал участия в издевательствах и убийствах.

Тогда-то он и понял простую вещь, определившую его дальнейший интеллектуальный поиск: убийцы, считавшие пленных опасными недочеловеками, грязным быдлом, никогда не общались с ними. Те же охранники, с которыми сербам удавалось хоть раз поговорить, несмотря на разделявший их языковой барьер, или показать фотографии своей семьи, начинали видеть в них людей и уже не могли их убивать.

Кристи любит вспоминать рассказ одного из заключенных, сумевшего немного выучить норвежский с помощью найденного им словаря. В плену он вкалывал на дорожных работах и однажды услышал, как один из охранников попросил у другого спички, а тот ответил, что у него нет. Тогда этот серб произнес по-норвежски: «У меня есть спички». Позже он говорил, что эта фраза спасла ему жизнь: охранники поняли, что перед ними человек — такой же, как они.

Когда Нильс стал криминологом, он уже знал, что главная идея, которую он понесет в мир, — та, что жестокость можно предотвратить, если сблизить людей. Даже если эти люди — преступник и жертва.

Восстановление вместо возмездия

— Идея, которая нас объединяет, — уменьшить страдания, — говорит Кристи на конференции по восстановительному правосудию и медиации, проходящей в стенах Московского городского психолого-педагогического университета. Его аудитория — съехавшиеся со всей России медиаторы — люди, помогающие разрешать конфликты. Для них он — великий мудрец и учитель.

Медиация — один из главных механизмов восстановительного правосудия, той альтернативы карательному правосудию, которую создают и отстаивают Нильс Кристи и его единомышленники. Они рассматривают преступление как конфликт, который часто, хотя и не всегда, можно разрешить, загладив вину, возместив ущерб, примирив стороны. Медиаторы выступают как посредники при встрече сторон конфликта.

Встреча — центральное событие в процессе восстановительного правосудия, она дает участникам конфликта шанс объяснить свои позиции и понять чувства друг друга. Кристи словно родился медиатором: у него талант внимательно прислушиваться к людям и к себе.

— В медиации процесс важнее результата. Результат может быть тот же, что и в суде, например решение о компенсации — это могут быть деньги или работа на потерпевшего, — рассказывает Хедда Герцен, профессор криминологии и по совместительству жена Нильса Кристи. — Но может быть и особый результат — примирение. Это очень большое событие, хотя внешне ничего особенного не происходит: они просто пожимают друг другу руки. Но как часто этот случай имеет для их жизни огромное, неизмеримое значение!

В Норвегии восстановительное правосудие — это норма жизни. Большая часть мелких преступлений не наказывается тюрьмой. При каждом местном органе власти действует конфликтный совет, в котором работают медиаторы. Если стороны конфликта договариваются, уголовное дело закрывается. В прошлом году в Норвегии было 9000 случаев, переданных полицией медиаторам, — это притом что все их тюремное население составляет 3500 человек.

— То, что могло стать девятью тысячами преступлений, стало девятью тысячами попыток понять друг друга, — говорит Нильс.

— Кто придумал медиацию?

— Разрешение конфликтов — это очень древняя традиция. В старые времена собирался совет всех, кто имеет к этому отношение, и пытался разрешить конфликт. Если у вас нет большого централизованного государства, вы просто должны найти другие способы разрешения конфликтов. Я видел это у маори в Новой Зеландии, у аборигенов Австралии. Я видел, как индейцы в Канаде передают друг другу белое перо и говорят по кругу — никто не может перебить говорящего. И ярость уходит.

— В каких случаях медиация подходит как метод работы?

— Надо пытаться использовать ее как можно чаще. Если вы спрашиваете про убийства — вполне подходит.

— Но что тут восстанавливать? Нельзя ведь воскресить убитого человека.

— Да, «восстановление» — не всегда подходящее слово. Может быть, мы пытаемся восстановить основные человеческие ценности.

— Зачем проявлять снисхождение к убийце?

— А если бы преступником был ваш сын, вы бы не хотели, чтобы мы проявили к нему человечность? Конечно, существуют и ужасные деяния, которые должны наказываться уголовно. Нам нужна уголовная система — медиация не универсальна, но эта уголовная система должна быть как можно более человечной. Она не должна быть монстром, как в России или в США.

— Что должен сделать медиатор, чтобы устранить ненависть?

— Просто встретиться с участниками конфликта и увидеть в них людей. Есть конфликты, которые невозможно разрешить. Даже если участники конфликта согласятся на встречу, не обязательно в результате нашей работы они пожмут друг другу руки и преступник раскается, а пострадавший простит его. Но, пусть они хоть что-то поймут друг о друге, хоть немного услышат друг друга. Встреча может помочь совершившему злодеяние человеку взять на себя ответственность за свой поступок, понять мотивы своих действий — это важные шаги к исправлению.

— Ну а если злодей говорит: «Я раскаиваюсь, хочу участвовать в медиации», — просто потому, что не хочет в тюрьму?

— Пусть приходит, начнем процесс медиации и посмотрим, что получится.

— А если они не хотят участвовать в медиации?

— Тогда мы ничего не можем сделать. Хотя норвежские власти очень хотят сделать этот процесс принудительным.

России до Норвегии далеко. У нас медиация — редкость. Иногда ее используют, когда речь идет о правонарушениях несовершеннолетних. У взрослых практически нет шансов на восстановительное правосудие.

А Нильс Кристи тем временем отправляется дальше — из города в город, из аудитории в аудиторию, чтобы вновь и вновь повторять: «В чем суть наказания? Это причинение другому боли. Мы должны четко осознавать, что и зачем мы делаем, когда наказываем».

Все, кто его знает, говорят о нем, как в секте говорят о гуру. Я теперь тоже: по-моему, он просветленный или вроде того.

Источник rusrep.ru/article/2011/05/11/mediator

[Елена Суглобова]

Спасибо В.С. Мне очень понравилось, поищу его работы. Если у Вас есть киньте ссылочку.